ВАДИМ АБДРАШИТОВ: Нельзя сравнить сегодняшний "Мосфильм" с тем, что было лет 15 назад. Еще недавно здесь рушились стены, гнили коммуникации, а главное, отовсюду "тянулись руки": 36 гектаров земли! Плюс коллекция фильмов. Студии, которые не выдержали и продали ради выживания свой фильмофонд, практически пропали - "Ленфильм", Киностудия имени Горького. Не буду утомлять цифрами, но на нашей студии сейчас есть цеха, которые работают круглосуточно, выполняется много заказов со стороны, идет постоянное развитие. Коллективу есть на чем зарабатывать. Обновлены павильоны и вся аппаратура. Студия самостоятельно готовит кадры специалистов второго состава. В общем, теперь совсем другая жизнь.
СВЕТЛАНА ВАСИЛЬЕВА: А как складывается на "Мосфильме" жизнь режиссера Абдрашитова - в этих отремонтированных, меняющихся стенах?
В.А. В 1974 году во ВГИКе, на год раньше положенного срока, я защитился курсовым фильмом "Остановите Потапова!". Юлий Яковлевич Райзман, посмотрев эту работу, взял меня в штат "Мосфильма". Год я искал сценарий, пока в 1975-м не познакомился с Александром Миндадзе, с которым мы сняли уже 11 картин.
С.В. Читателям "Взора", я полагаю, интересно будет узнать о "местообразовании" этих лент. Ведь не только же стены и павильоны студии имели тут значение. Многое определял, как говорится, выбор натуры - в данном случае география родной земли. В фонвизинском "Недоросле" Простакова рассуждает так: что есть география? Наука для извозчиков... В ваших фильмах география - наука явно не для простаков.
В.А. В двух первых фильмах, "Слово для защиты" и "Поворот", повествование разворачивалось на московских пространствах. Так что столичной натуры там в достатке: и сам город, и различные интерьеры. Не надо только думать, что чем больше натуры, мол, тем больше правды жизни. Натура тоже может лгать, что часто видно на экране. Если предстоит работать долго, то, конечно, удобнее снимать в павильоне. Но в "Слове для защиты" московский фон оказывался специфическим, связанным со съемкой эпизодов в следственном изоляторе и суде: интерьеры делались "под Бутырку", с какими-то оставшимися арками, полуарками. И натура искалась соответствующая. В фильме есть стыковки реального бутырского изолятора со студийными павильонами. Мы работали с опытными профессионалами, пришедшими с картин Шукшина: художником Ипполитом Новодерёжкиным и оператором Анатолием Заболоцким. У них уже имелась школа видения подобных вещей, определенное мировоззрение, а точнее, глазовоззрение.
С.В. Взор. Само слово предполагает не просто "взгляд и нечто", а активность и направленность зрения. Об-зор, охват.
В.А. Думаю, не случайно во всех этих московских историях появляется поезд, вокзал, ощущение железнодорожных передряг. Без них потом не обходился ни один фильм. Дело в том, наверное, что в какой-то момент сам, так сказать, городской сюжет показался нам исчерпанным. Да и в литературе Юрий Трифонов во многом закрыл тему города как "способа жизни". Фильм "Охота на лис" в этом смысле - начало другого сюжета, другой киножизни вообще. В том числе, и в географическом пространстве. Мы больше ни разу, что называется, не возвращались в столицу. И, честно говоря, не тянуло. Наверное, история всё-таки складывается и определяется не в столице. В столице всегда пена. И отвердевание. Отвердевшая пена. А животворящее начало - на так называемой периферии и в провинции. Но поскольку Россия вся состоит из провинции, небольших городков, сел, деревень, постольку там и должна была находиться наша главная съемочная площадка. Кто-то из великих историков говорил, что подчас за мерной поступью исторического развития не слышно подспудного гула того, что происходит внизу, в почве. Это правда. И "местообразование" - оно всегда где-то в глубине, в глубинке. Вот это нам и предстояло найти в "Охоте на лис". Съемочная группа долго отбирала натуру. Остановились на Серпухове. Это уникальное место, богатое по своим фактурам. Тут же недалеко, буквально внутри города, сосновый бор. Реки, потрясающий рельеф. Там можно снимать всё, начиная с "Матери" Горького и кончая современностью. Выходишь на одну улочку - она насквозь сельская, попадаешь на следующую - она вся уже из демидовских времен. Новые и старые заводы, вокзалы и скверы, парки и свалки…
С.В. И никакой "убитости равнин"?

В.А. Какое там! Мы тут же нашли завод, где работает наш герой, пивную, где он пьет пиво. И всё, повторяю, в окружении Приокского заповедника, дивной красоты природы. Недалеко Протвино и Пущино… Это был точнейший выбор натуры. И, конечно, актер Гостюхин, игравший главного героя, - из этого города. Бежит он со своей радиоантенной сквозь стадо коров, мимо речушки. Огороды, огороды, что-то накидано, и вдруг - разрушенная церковь, куда он прямо-таки влетает. Это всё реальная сопряженность пространства.
С.В. Что же произошло на той картине? Просто совпадение сценария и реального места?
В.А. Нет, это скорее как у поэта: "…ты лишь вошел - я вмиг узнала". Натура "узнала" киноидею. Узнала, приняла ее в себя. И, в свою очередь, многое начала нам подсказывать. Ведь такого эпизода с пробегом героя у нас первоначально не было: бежит, бежит, вбегает в церковь и вдруг… взлет, к разрушенному кресту, к общей панораме. А там, оказывается, радиопередатчик скрыт… Неожиданные вещи связаны и с финалом фильма, где происходит грандиозный спортивный праздник с мотоциклетным кроссом, байдарками, парашютами, лучниками и той самой "охотой на лис". Это не было реальным событием, его мы организовали. Так вот! Такой спортивный праздник остался в Серпухове до сих пор.
С.В. Это к вопросу об искусстве и культуре как образе жизни…
В.А. Зато всё, что было снято в колонии, волейбол, марши заключенных под песни - это уже чистый doc. Мы не стали строить павильон, а сделали достройки в реальном здании. Работали с зеками-воспитанниками. Хотя внедрение документального материала в художественную ткань всегда опасно. В этом фильме, надеюсь, ничего не выпирает. Реальные лица уголовников и все монтажные стыки оправданы и органичны. С художником Владимиром Коровиным на картине работал замечательный оператор Юрий Невский, с которым мы еще много снимали вместе. А в конце съемок совсем уж неожиданное произошло. Я имею в виду сцену в привокзальном ресторане. Если присмотреться к экрану, то на общих планах сквозь окна видны время от времени проходящие поезда. Мы никак не могли понять, что перевозят эти долгие эшелоны. И вот съемки заканчиваются 29 декабря 1979 года, садимся мы в поезд на Москву и в утренних газетах читаем обращение афганского народа с просьбой об оказании ему военной помощи… Если теперь присмотреться к кадрам, то видно, что по железной дороге везут зачехленную военную технику, и едут те эшелоны на юг. Сразу стало ясно, что, конечно, никакое Гос­кино теперь сценарий "Сборы", который мы собирались снимать, не пропустит. Это - будущий "Парад планет".
С.В. Выпущенный только в 1984-м!
В.А. Да, в Госкино подтвердилось: мы остались без сценария. Власти не могли запустить картину, в которой гражданские мужчины с радостью переодеваются в армейскую форму. Для начала афганской войны это было бы чересчур. И нашим следующим фильмом стал "Остановился поезд". Судьба у этой картины, задуманной как двухсерийный телефильм, сложилась фантастическая по своей странности и по тому, что нам все тогда говорили: это не пройдет никогда, даже и не пытайтесь. Я до сих пор не могу понять, как выжила эта картина, уже уложенная на полку. Сама власть тогда, что ли, путалась в показаниях? Потом смерть Брежнева, новые времена… И, естественно, оглянувшись вокруг, мы поняли, что данная история - это опять-таки город Серпухов. Там снова вся натура нашлась, и достроек было немного. (Начиная с этой картины, все фильмы сняты вместе с уникальными кинохудожниками Александром Толкачёвым и Владимиром Ермаковым.) Компактный и выразительный железнодорожный узел мы отыскали в Малоярославце. Там же оказался поворотный круг, на котором в фильме происходит действо прощания с погибшим товарищем машинистом. И это тоже потом превратилось в городской обычай: последнего прощания. Интересно, что Малоярославец - генетически город старообрядцев, их на съемку поначалу невозможно было вытащить. Но нам как-то удалось. И в массовках остались все эти лица. Тоже ведь человеческий документ, связанный с главной темой фильма. Ее мы для себя формулировали так: приезд следователя, который пытается открыть ржавым ключом заржавленный замок. Главным был ужас этого человека, следователя Ермакова, перед почти суицидным состоянием бытия. Олег Борисов, сыгравший эту роль, сумел раствориться в выбранной натуре, конгениально совпасть с ней. Когда он идет в этой своей рубашечке, в сандалетах по какой-то распадающейся улочке, заходит в следственный отдел, ты понимаешь: он там навечно прописан. Да и Толя Солоницын в своем кожаном пиджачке тоже. И всё правда, нигде тебе не "тянет". Когда проходит время и иногда смотришь свой прежний фильм, да еще в контексте нынешних телезрелищ, многое может видеться по-иному. Но что касается самой натуры, я вижу: географические координаты фильма абсолютно точны и по-прежнему предельно узнаваемы.
С.В. В "Параде планет", который мы, к счастью, всё-таки увидели, уже совсем другой город. Не Серпухов, а город С. Иное соотношение натуры и декорации. Иное небо. Космос. Вертикаль. То же - и в "Плюмбуме".

В.А. "Парад планет" представлял собой большую загадку во всех смыслах,
в том числе и с точки зрения пространства. Штатская жизнь - всё тот же Серпухов. Военные учения снимались в Солнечногорске, разумеется, на полигоне. Первоначально в экспозиции были сугубо реалистические, "прямоугольные" координаты. Занятно, что цензура потом, пытаясь корежить картину, нас к ним всё время возвращала, но сама ткань фильма эту прямоугольную материю отторгла. На полигоне военные нам очень помогали - танками, снарядами, пехотой. И весь Космос, как ты говоришь, и костры на этом простреливаемом пространстве - всё снято на полигоне. Сам же город декорировали под Город Женщин. Художники и оператор Владимир Шевцик работали оптически как бы в реалистическом ключе, но натуру весьма преобразили. Появилось много зелени в скверике, где "плавали" очаровательные женские создания. Танцплощадка в Парке тоже была реальной, но освещалась особыми светильниками. То же и в Городе Стариков (Дом отдыха шахтеров), и на "необитаемом острове" в пойме Оки. Всё со сдвигом в фантастическое, ирреальное. К концу картины натуру предполагалось вернуть в бытовые, узнаваемые координаты, и мы нашли их в Туле; там есть трамвай, троллейбус, своя материя.
В "Плюмбуме" возникла необходимость в уже совершенно новом архитектурном пространстве. Эту историю о современном Мальчике можно было отдать мегаполису из стекла и бетона, где один дом не отличается от другого. Какая-нибудь Ясеневская застройка. То есть этот Мальчик мог быть помещен в анонимную среду, где нет ни истории, ни какого-либо генезиса вообще. Значит, и Мальчик без генезиса. Однако, в общем, это решение лежит на поверхности. Второй вариант был - снять всё в древнерусском городке, но нынешнем, таком, как Владимир или Суздаль. На дальнем плане купола с золотом луковиц, на первом плане хрущобы. Если так совместить, могло быть интересно, откуда же этот "инвалид" появился? А вот оттуда… Но тоже отдавало литературностью. И окрепло ощущение, что Мальчик должен жить в городе с имперской, что называется, узнаваемой до слез архитектурой. Нужен был такой "Джо-стайл". Потому что именно сталинский стиль, который нежно называют архитектурными излишествами, и есть знак самого настоящего инкубатора этих самых "плюмбумов". А где Империя интенсивно строила? Конечно же, высотки в Москве. Но еще она восстанавливала целые города, разрушенные фашистами. Значит, Киев. Приезжаем, видим Крещатик - и это, казалось бы, всё, что нам нужно. Но Крещатик есть Крещатик. Он всегда опознаваем до конкретности. Тогда едем в Минск, с оператором Георгием Рербергом. Вышли с вокзала на площадь - ну конечно же, этот город! Вот тут и живет наш Плюмбум. Империя ответила Империи, той, побежденной. И в этом пространстве предельно выразительно уже существовало всё, что требовалось для картины с ее сценами на крыше…
С.В. Да уж не с колокольни же в Суздале было падать бедной Девочке в том фильме!
В.А. А в это время, как пишут в романах… В это время происходит то, что происходит. Чернобыльская авария. И, отсняв часть картины в Минске, группе следовало вернуться в Москву и снимать в павильоне. Не в облако же ехать! Но вся группа коллективно решила вернуться, чтобы не ломать картину. И вернулись обратно в облако. В Минске никого, раскаленные крыши, одно кроветворное "Каберне". Там и завершили картину. Но сцена купания снята на Оке (под Минском не нашлось нужных водоемов) - только герои входят уже совсем не в те воды, что в "Параде планет", где тоже купаются, под звуки Бетховена. Такая вот история с географией…
С.В. Очень занимательна география фильма "Слуга". Там герои в буквальном смысле парят над просторами Родины, на парашютах. Охват прямо-таки эпический.
В.А. В "Слуге", который вышел в 1988-м, задача стояла чрезвычайно сложная. Нам требовалось разнообразие ландшафтов. И этот географический объем в картине существует. Московские павильоны, город Коломна, подмосковные дороги вокруг Серпухова, Киев, Пуща-Водица, где построили хоромы Гудеонова (герой фильма в исполнении О. Борисова. - С.В.)... В местной газете даже писали: приехали московские и строят себе дачу в заповедном районе, безобразие! А то была декорация… Еще одна важная точка: под Минском, город Несвиж, где остались стены крепости, замок имения Радзивиллов. Это уже рядом с Литвой. Там был санаторий Четвёртого управления, где я увидел всех этих людей, будущих персонажей фильма, - мы их там и сняли. Есть в фильме снова и "Джо-стайл", городские картины под музыку хоров. Но пейзажи принципиально набраны из разных точек страны. Карелия, Украина, Подмосковье, Белоруссия… Да, просторы Родины!..
С.В. Ощущение просторов Родины бывает сопряжено с острым ощущением ее границ, их нерушимости или опасной подвижности. С какого-то момента это очень чувствуется - в фильмах "Армавир", "Пьеса для пассажира" и особенно "Время танцора". Но когда реально возникло само это чувство? С гибели "Адмирала Нахимова"? "Армавир" - фильм-катастрофа?
В.А. Это фильм о разрыве, историческом, гамлетовском, когда буквально распалась связь времен. Уже в собственной семье люди не узнают друг друга. "Ты же дочь моя, Марина!" - Не узнаёт. И уже ничего невозможно состыковать. Дело не в том, что пассажиры погибают - в фильме нет утопленников, крови. Всех "утопленников" ищут и, в конце концов, находят. Все эти люди остались живы! Но они больше не знают друг друга и не хотят друг к другу возвращаться, на прежние места. Эта картина вышла в 1991 году, и были претензии: о чем вы и куда, на улицах же такой праздник! Но, как выяснилось, не всё оказалось так просто. Где прежде всего распадается связь времен? В семье, в доме. Катастрофа катастрофой, но не в этом главное. Мы, кстати, знакомились с материалами по гибели "Нахимова". И для себя ничего не нашли. Хотя там тоже имелись пронзительные вещи: например, в перечне погибшего имущества - фотоаппарат, костюм, детские вещи…. И потом: "Жена утонула… ребенок погиб", все в одном списке. Но это про другое. И там - реальные жертвы. Нам же казалось, не менее страшно, когда люди бродят по этому побережью и не могут больше встретиться. Конечно же, прежде всего нужно было море как вполне реальная категория. Мы снимали его в Севастополе и Геленджике. Но на экране море без особых географических привязок. Колесо обозрения, странный ночной парк с корявыми деревьями. Всё это очень непохоже на реальный, очаровательный Геленджик. А во второй части картины южная, морская история плавно перетекает в знакомое пространство - то ли Подмосковье, то ли еще где… Куда-то едут в зимнее, среднерусское. Тут снова возникает Коломна…

С.В. И уже не исчезает южный, морской пейзаж. В двух следующих фильмах. Люди едут отдыхать, на курорт, не зная, что загрузить взломанную GTA San Andreas андроид можно так же на нашем сайте.
В.А. Да, едут отдыхать на курорт. А что у нас - курорт? И что значит отдыхать в России? Где это снимать? Конечно, на Чёрном море, в Одессе. Практически для всех желающих доступна восковая эпиляция Киев в Центре биоэпиляции PerfectStyle. Здесь специалисты применяют натуральные материалы и щадящие методики. Выразительнейшие берега. Стык береговой линии с морем и железнодорожной веткой. В "Пьесе для пассажира" всё немножко сдвинуто, приплюсовано, от игры актеров до цветочного рельефа, который искусственно создан. Одесса, но театрализованная. Этот город нам потом очень пригодился на "Времени танцора". Там тоже семейка приезжает на юг, и детишки сразу бегут к морю. Потом все на линии прибоя останавливаются. Море входит в их жизнь как категория. Постояли как завороженные перед категорией, а потом сразу же - другая жизнь: вокзал, беженцы, близость гор, всё, что осталось у людей тут, но уже по ту сторону. В Одессе на берегу делались окопы, море снималось в Феодосии. То же море, но с другой стороны. Зимнее побережье - снова Одесса. Жили герои в Илларионовке под Сочи, там дальше, в горах, граница. Казаков в Феодосию привозили "своих", а на съемки привлекали местный народ. Нам приходилось пересекать украинскую границу, провозя много военного и казачьего обмундирования. Украинские таможенники зверствовали. Я предъявлял свой паспорт - они ничего не могли понять: москвич по фамилии Абдрашитов, родился на Украине в Харькове, казацкая амуниция… Казачий "Сполох" - ансамбль Министерства обороны. На съемках конных состязаний в городе огромное количество "казаков", коней. И вдруг в толпе покатилось: "Ну, слава богу! Наши пришли!" Представьте только, в этом развале - не просто кино снимается, а вдруг что-то радостное, какая-то надежда для людей! Наши пришли!.. "Время танцора" всё с моря начинается и морем кончается. Море - это пограничная зона, и по горизонтали, и по вертикали. В море можно омыть сапоги от пыли дорог, от крови, что герои, кстати, и делают. А старик, которого играет Сергей Никоненко, всё это очень хорошо понимает и кричит им: "Дураки! Дураки!.."
С.В. "Географическая карта" этих фильмов чрезвычайно рельефна, но словно надорвана. До выхода на экран "Магнитных бурь" прошло пять лет. Целая жизнь. Откуда вдруг опять послышался гул, в какой он крылся "натуре"?
В.А. У меня тут в первый раз возникли сомнения, осталось ли что-то в Серпухове. Действительно, сколько воды утекло! Но всё-таки поехал туда, просто чтобы убедиться, что этот город для съемок отпадает. К тому же была безумная идея ехать снимать материал на Урале. Приезжаю - центр города на самом деле изменился. Новая гостиница, всё чистенько, аккуратненько. Иду и глазам своим не верю - так это же та самая разрушенная церковь, в которую влетал наш герой с антенной! Но ведь она отреставрирована, там уже прихожане молятся. Новое время началось... А отошли на несколько шагов - в глубине то же самое, такие же улочки провинциальные. И вся заводская материя нашлась, собрали ее по разным заводам. Мы тогда замкнули два кинопространства: в те же самые заводские ворота, откуда выходил после работы герой "Охоты на лис", вливается нескончаемый поток идущих под фабричный гудок героев "Магнитных бурь". И все картофельные поля, где люди ковыряются ради пропитания, тут же, рядышком. Картошка ведь должна расти в той земле, на которой живут люди. Всё на этой земле близехонько, всё как оно есть, только в более сгущенном, концентрированном виде. И прямо пропорционально тому, что вообще происходит в стране. Рабочее название фильма - "Волнение". Ночью оно начинается - дрожание, гул, собираются страшные человеческие массовки. А утром снова ничего. Вообще не помнят, что натворили. Был найден нужный стык леса с танковым полигоном. Словом, Серпухов и на этот раз поделился с нами своей фактурой и, соответственно, историей. Тоже своей, непридуманной, которая совпадает с нашей собственной. Видно, действительно всё начинается тут, в этой самой сердцевинке-глубинке. Не где-то там, в горах...
География родной земли - смыслообразующая наука, без нее нельзя снять фильм. И что любопытно. Мы всегда были уверены, что картины, сделанные в советских и постсоветских координатах, - для внутреннего пользования. Ну, кто их там поймет, всех этих "слуг", "плюмбумов", все эти "парады планет"? Но на международных кинофестивалях, где почти все наши фильмы побывали и всегда были щедро отмечены, пресса подробно писала о них, проводя параллели со своей, европейской жизнью. Значит, всё-таки был верный способ визуализации, что ли? Или самой жизни. Ведь наше кино - это тоже такой способ… жизни. В этом смысле и путешествия много чего дают. А как же! Стереоскопия. Многое видно - оттуда сюда. Понимаешь, что еще какое-то измерение есть. И потом… встреча с красотой во время этих путешествий. Это особое событие. Если верно, как сказал мудрец, что красота есть обещание счастья, то в этом обещании и живешь.

Светлана Васильева - известный прозаик, драматург, автор многочисленных статей
о театре и кино, старший научный сотрудник Школы-студии МХАТ.