Журнал Взор - статьи по культуре и искусству. Юрий Котов
0

ОХ УЖ ЭТА МНЕ ЭКЗОТИКА!

ЧЕЛОВЕК
Юрий Котов - Чрезвычайный и Полномочный Посол Российской Федерации, Москва ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ КЛУБ
Журнал Взор - культура. Юрий Котов

От редактора:

Как и обещано, мы публикуем еще несколько фрагментов из будущей книги воспоминаний заслуженного работника дипломатической службы Юрия Котова. И делаем это с нескрываемым удовольствием, поскольку — надеюсь, наши читатели это подтвердят — мемуары Чрезвычайного и Полномочного Посла Российской Федерации Ю.М. Котова написаны с юмором, интересны сами по себе и крайне информативны. Остается добавить, что книга сия сейчас готовится к изданию и в ближайшее время выйдет в свет в московском издательстве «Человек».

В 1963 году, заканчивая учебу на 4-м курсе МГИМО, я получил предложение поехать на год на работу в качестве дежурного референта (это такая низшая оперативно-дипломатическая должность — вроде «мальчика на побегушках» со знанием иностранного языка) во вновь открываемое Посольство СССР в Республике Дагомея (ныне Бенин). Естественно, я с энтузиазмом согласился. Пропущенный пятый курс потом пришлось нагонять экстерном на шестом. Сейчас подобной практики в МИДе вроде бы нет, а тогда она была достаточно широко распространена. Прошло два-три месяца оформления, и вот я, наконец, в самолете, отправляющемся по маршруту Москва — Аккра. Времени в пути до столицы Ганы — это ближайшая точка, куда летал наш «Аэрофлот», — ровно сутки. И надо же такому случиться, что они целиком пришлись на 17 сентября. Ну и память, вправе усомниться читатель, даже точно даты помнит. Вообще-то нет, однако именно эту я запомнил совсем не случайно. Поскольку весь свой, двадцать второй, день рождения целиком, не считая многочисленные посадки, провел на борту турбовинтового ИЛ-18. На следующий день короткий перелет в соседнюю с Дагомеей страну — Того, где уже несколько лет функционировало Советское посольство. Оно временно служило как бы «опорным пунктом» для нашей передовой группы, состоявшей поначалу всего из двух человек: Временного поверенного в делах П.М. Петрова и дежрефа, то бишь меня. Во время перелета из Аккры в Ломе я получил первые рекомендации относительно того, как следует вести себя в тропиках. Рядом со мной сидел пожилой, а может быть, мне по молодости лишь так казалось, англичанин. Сухонький, с хорошо продубленной солнцем и ветрами кожей. Познакомились, разговорились. Как выяснилось, он долгие годы проработал в компаниях, которые занимались добычей ценных пород древесины. Причем не в центральных офисах, а, как говорится, «в поле», хотя в данном случае это выражение не слишком подходит — он-то трудился в дремучих тропических лесах. В ходе беседы мой попутчик задал следующий вопрос:
— А скажите-ка, молодой человек, вам уже доводилось бывать в странах с жарким климатом?
— Нет, — честно признался я, — южнее Сочи (один раз меня туда возили с собой родители) пока еще не был.
— Так вот, послушайте совет бывалого человека, который провел в них большую часть своей жизни. Для дезинфекции организма от возможных отравлений рекомендую ежедневно принимать небольшую дозу, грамм так 50–70, какого-нибудь крепкого спиртного напитка, лучше всего виски или джина. Тут сосед посмотрел на меня повнимательнее, а я как раз бросил недавно регулярно заниматься баскетболом и за короткий срок заметно набрал в весе. Чувствуется, слегка засомневался:
— Пожалуй, для вас можно добавить еще грамм 20–30. Не исключаю, что подойдет и ваша русская водка. Я о ней, правда, только слышал, но самому пробовать не приходилось. При этом пейте только в чистом виде, не разбавляя водой, и уж, не дай Бог, никогда не кладите в стакан лед неизвестного вам приготовления.

Могу только сказать, что по мере возможности я старался этому завету неуклонно следовать. И что же? За несколько командировок, проведенных в тропиках, проблем с желудком у меня практически не было. Даже в отдельных экстремальных случаях, об одном из которых сейчас и расскажу.

Нашей первоначальной задачей в Дагомее было подготовить техническую или, выражаясь современным словом, логистическую базу для последующего развертывания полноценного посольства. Это значит, прежде всего следовало подыскать необходимые служебные и жилые помещения, закупить соответствующее оборудование. На первых порах посол в Того (по совместительству он официально являлся и послом в Дагомее) выделил нам старенькую автомашину «Дофин» фирмы «Рено». На ней мы каждую неделю ездили из нашего стольного града Котону в Ломе и обратно. Расстояние между ними небольшое, где-то около 180 километров.

Связывала их живописная дорога, кстати, весьма неплохого качества по сравнению с российскими провинциальными, почти на всём протяжении проходящая вдоль берега океана. Но на нашу беду начался сезон дождей, который в тот год отличался особой интенсивностью. Практически всё побережье было затоплено. За исключением самого шоссе, построенного на возвышенности и служившего некой естественной дамбой между залитыми территориями и океаном.

Однако затем и эту дамбу в нескольких местах прорвали бурные потоки. Когда мы сталкивались с ними, шеф глушил мотор (я тогда водительских прав еще не имел, и за рулем всегда был он), а постоянно «дежурившие» там местные добровольцы, налетая, как саранча, с криками «Pousser, pousser!» — «Толкать, толкать!» переправляли вручную нашу машину через затопленные участки. Утруждали они себя отнюдь не из гуманитарных соображений, а за определенную плату чистоганом, но, как можно догадаться, без выдачи на руки оправдательных документов. В бухгалтерии посольства с плохо скрываемым подозрением принимали к оплате регулярно составляемые нами акты о произведенных расходах за вынужденное «переталкивание».

Так вот, в описываемую поездку загрузили мы в Ломе наш «Дофин» под самую крышу. Везли пишущую машинку, пропагандистскую литературу, какие-то личные вещи, а также продукты для представительских целей, включая пять бутылок водки «Столичная» в абсолютно тогда эксклюзивной упаковке — бутылки с нарезной пробкой! До тех пор у нас ее, «мамочку», закупоривали либо сургучом, либо жестяной крышечкой с «пипочкой». Но, главное, при нас была «огромная» по тем временам сумма наличными — несколько тысяч долларов, для предоплаты заказанного лимузина «Опель-Капитан». Выехали рано утром и где-то недалеко от тоголезско-дагомейской границы (она существовала весьма условно) остановились у первого водного прорыва. Шеф подошел к нему и, оценивающе присмотревшись, сказал:
— По-моему, вода уже начала спадать. Нечего очередной раз выплачивать казенные средства этим кровопийцам-толкателям. Ты выходи на дорогу и показывай мне направление трассы, а я потихонечку пройду ее своим ходом.
Сказано — сделано. Я послушно вылез из машины и в чем был: рубашка, шорты и купленные на первые в жизни «подъемные» кожаные тапочки без задников — решительно вступил в быстрый мутный поток. Глубина была небольшая — где-то немного повыше колен, но вот напор воды очень сильный. С трудом преодолевая его, я медленно пятился по дороге. Шеф на маленькой скорости следовал за мной. Первые десятки метров всё шло нормально. Но вдруг машина постепенно начала сползать направо — по направлению к океану.
— Пётр Михайлович, Пётр Михайлович, — испуганно заорал я, — левее, левее!
Но было уже поздно. На моих глазах наш «Дофин» сначала плавно закачался, а затем «буль, буль, буль» — довольно быстро начал уходить под воду. А Петров из него так и не вылезает! Сам не знаю зачем, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, я без особых раздумий ласточкой нырнул вслед за ним в бурный поток. Похоже, на несколько секунд меня оглушило, поскольку, когда я, нахлебавшись грязной воды, вынырнул на поверхность, Пётр Михайлович при помощи африканцев уже благополучно вылезал на дорогу.

Я же, чуть успокоившись, развернулся и попытался плыть к нему. Самое удивительное, новые тапочки с ног не соскочили, поэтому я поджимал пальцы, чтобы и теперь не расстаться с ними. Пловец я в молодости был довольно приличный, однако тут плыву, плыву — а всё остаюсь на том же месте. Петров и африканцы что-то кричат, машут руками, как потом выяснилось, чтобы я уходил в сторону от течения, туда, где оно было гораздо слабее. Я же, слегка ошалев от пережитого, продолжал «переть» напрямую. Через несколько минут чувствую, что начинаю уставать. «Какие тут, к чертовой бабушке, тапочки, — только тогда пришла мне в голову умная мысль, — тут вообще бы не утонуть, а я больше всего о них беспокоюсь!»
Хоть и жалко было, а всё же сбросил новенькую обувку, чуть передохнул и затем уже нормальным кролем рванул к берегу. Вылез. Смотрим друг на друга с Петром Михайловичем и поначалу единого слова промолвить не можем. Кругом благодать: солнышко светит, пальмы под ветерком шелестят, океан переливается яркими лазурными красками. А мы, мокрые, грязные, стоим сиротливо посредине Африки, и машины нашей со всем имуществом и следа не видно. Потом шеф спрашивает:
— Ты зачем в воду бросился?
— А вы почему из машины не вылезали? — ответил я вопросом на вопрос.
Как выяснилось, когда «Дофин» заглох и его начал сносить поток, Петров попытался открыть изнутри свою левую дверцу, забыв в тот момент, что замок на ней уже несколько дней как сломался, и сделать это можно было только снаружи. Он же решил, что этому препятствует сильный напор воды. А посему развернулся, уперся ногами в противоположную дверцу и умудрился, несмотря на свои не такие уж скромные габариты, пролезть через весьма узенькое окошечко. Позднее я не раз заставал его созерцающим в глубоком раздумье нашу маленькую машинку:
— Не понимаю, — с искренним изу-млением вопрошал он сам себя, — и как мне это удалось? Случись такое не со мной, а с кем-то другим, никогда бы не поверил!
Далее события развивались следующим образом. Собравшиеся со всей окружности местные жители пригнали пару больших лодок, натащили кучу веревок и канатов, и мы приступили к спасательной операции. Сам «Дофин» обнаружили довольно быстро. Он затонул не так далеко от дороги, на глубине около трех метров — когда я встал на его крышу, вода доходила мне до горла. Но прежде чем приступить к извлечению машины из водного плена, я нырнул и через окошко извлек портфель шефа с изрядно промоченными документами, в том числе паспортами и упомянутыми долларами. Затем начались уже коллективные ныряния, в которых я тоже принял непосредственное участие. Шеф, отошедший от полученного шока, руководил нашими боевыми действиями с кормы «флагманского корабля» — рыбацкого баркаса, где он возвышался как адмирал Нельсон во время Трафальгарской битвы. Обвязав «Дофин» за все подходящие детали, несколько десятков тамошних аборигенов с непонятными для нас возгласами — видимо, соответствующими нашему «Эй, ухнем» — где-то с третьей попытки извлекли его на сушу.

Когда вода полностью стекла, начали подсчитывать убытки. Почти весь наш скарб, как служебный, так и личный, оказался на месте, за исключением трех бутылок «Столичной». Выкинули без особого сожаления размокшие книжечки и брошюры, которые африканцы тут же бережно подобрали — наверное, решили использовать представившуюся возможность для повышения своего политического уровня, а может, и для каких иных целей. Бог им судья. Нам же всё это теперь было как-то безразлично, а посему Петров поспешил забраться во вновь обретенную машину и попытался ее завести. Несмотря на свое изначальное инженерно-техническое образование, он на радостях не сразу сообразил, что подобное чудо вряд ли сможет произойти. Наш старенький «Дофин» и в сухом-то виде был «с норовом» и не всегда отличался особым послушанием, ну а уж пролежав несколько часов в грязной тине… Короче, пришлось искать кого-нибудь, кто смог бы отбуксировать нас до ближайшего ремонтного пункта.

Решением этой задачи занимался сам Поверенный в делах. Мне же было не до таких мелочей: с трудом отделяя одну от другой мокрые стодолларовые купюры, я просушивал их на моментально разогревшейся под палящим солнцем крыше нашего «лимузина». Сохли они довольно быстро, некоторые иногда даже успевал сдувать ветер, и мне приходилось ловить их, словно больших зеленых бабочек. По завершении этой кропотливой работы прицепились мы к какому-то грузовичку, который дотащил нас до захолустной деревни, где имелось нечто похожее на слесарную мастерскую. За почти двое суток, проведенных там, вкусили мы этой доморощенной экзотики — в прямом и переносном смысле — по самое горло. Хотя, надо отдать должное, приняли нас весьма радушно. Поселили в большой хижине, принадлежавшей какому-то местному начальнику, где имелись даже деревянные кровати с марлевыми пологами — «накомарниками». Спать под ними, однако, было невыносимо душно, и мы опять буквально плавали, теперь уже в собственном поту. А без них приходилось еще хуже — и так всегда многочисленное в Дагомее комарье в сезон дождей размножалось стахановскими темпами и лютовало с особой силой. Кормить незваных гостей добродушные хозяева тоже старались с максимальным гостеприимством. По-моему они только и занимались тем, чтобы втолкнуть в нас что-то вкусненькое.

До этого случая, скажу честно, попробовать подлинной африканской кухни мне еще не приходилось. Жили мы в Ломе в посольском жилом доме и питались тем, что сами готовили (а точнее, я один, так как шеф к этому занятию предрасположен не был). В Котону, пока не подыскали постоянное жилье, останавливались в небольшом отеле, владельцами которого были французы. Соответственно и в ресторанчике при нем подавались преимущественно французские блюда. Правда, посещали мы его довольно редко по весьма прозаичной причине: скудных зарплат советских дипломатов на подобную «роскошь» просто не хватало. А посему обычно довольствовались сухомяткой в номере.

В деревне же мы питались, можно сказать, по-королевски. Почти за символическую плату (и то сами настояли, чтобы ее вносить) вкушали свежайшую, только что выловленную рыбу и большущих креветок. Всё было с пылу, с жару: моментально обжарено вместе с овощами на раскаленных древесных углях — пальчики оближешь! Из мясных блюд нам приготовили курицу, плотно «упакованную» в банановые листья и запеченную в тех же углях и горячей золе.

Журнал Взор - культура. Юрий Котов

С санитарно-гигиеническими условиями, может, и были кой-какие проблемы. Но мы, следуя совету моего попутчика-англичанина, исключительно в профилактических целях, и не подумайте, пожалуйста, ничего другого — только и только в них, позволяли себе перед едой рекомендованную дозу (ну, может, чуть больше, принимая во внимание пережитый стресс) из двух уцелевших бутылок представительской «Столичной». Покусанные комарами, но зато в высохшей, хотя и грязной одежде, сытые, но всё-таки изрядно утомленные, дождались мы, в конце концов, благодатного сообщения о том, что наш «железный конь» снова готов нас мчать в славный город Котону. И было от чего радоваться! Экзотика экзотикой, но, поверьте, встать под прохладный душ — это тоже приятное ощущение. Ну а выпить не теплой водки, а стакан виски со льдом, естественно, собственного изготовления и с натурально газированной водой типа «Перье» — совсем неплохая штука. Окончательная же точка над «i» в этой драматической (или курьезной?) истории была поставлена лишь пару месяцев спустя. Мы уже нашли временное пристанище для служебных помещений и проживания. Постепенно стали прибывать и другие сотрудники посольства. В Того мы теперь ездили гораздо реже, хотя иногда всё-таки приходилось. И вот в очередной раз эта миссия выпала мне. Отправились вместе с новым завхозом-водителем. Подъезжаем к границе. Там нас хорошо знали, и обычно мы лишь слегка притормаживали и махали ручкой. Но тут вдруг дежурный офицер делает знак остановиться. Слегка недоумевая, вылезаю из машины и подхожу к нему:
— В чем дело, командир, какие-нибудь проблемы?
— Да нет, нет, — смущенно говорит он. — Ведь это вы какое-то время тому назад были вместе с машиной смыты в океан?
— Вроде бы мы, — признал я очевидный факт (о нем даже в местных газетах писали в разделе «Происшествия», в духе того краткого репортажа о том, как лошадь наехала на Остапа Бендера). — А в чем, собственно, дело?
В ответ пограничник вежливо пригласил пройти с ним в служебное помещение. Открыл дверцу железного шкафа, и я с нескрываемым удивлением увидел там три бутылки без этикеток, но не оставляющих при этом никакого сомнения — это, безусловно, наша, родненькая, пропавшая «Столичная»!
— Понимаете, — пояснил он, — недавно, когда после наводнения вода окончательно спала, рыбаки обнаружили эти бутылки в засохшей тине. И как законопослушные граждане принесли сюда.
Ну что тут можно было сказать! Поблагодарил, принял, привез в Котону. Сели с Петром Михайловичем, накрыли стол белой скатертью и маханули за наше приключение по рюмочке-другой ранее уже списанной на представительские цели водочки. Как так «списанной на представительские цели?» — вправе возмутиться строгий читатель. А чего же вы хотите? Представьте себе, как бы мы выглядели, если б в акте о понесенном ущербе написали: «Всё осталось в сохранности, за исключением трех бутылок водки»…

Капитанская уха

Всем известно, что оружие, сколь ни прискорбен сей факт, было и остается во все времена также разновидностью экспортно-импортного товара. В наши дни о каждой сделке в этой области открыто публикуются чуть ли не все детали, связанные с ней: кому, что и за сколько продали. Поэтому, думаю, не выдам большого государственного секрета, если упомяну, что где-то в начале семидесятых годов мы согласились поставить незначительную по международным масштабам партию «калашниковых» для нужд немногочисленной гамбийской армии. На тот самый момент это, понятно, держалось в глубокой тайне.

Переговоры и подписание соответствующего соглашения на этот счет произошли еще до моего приезда в Сенегал в 1975 году. Но сама поставка специмущества по каким-то техническим причинам несколько затянулась, что слегка беспокоило нетерпеливых гамбийцев. И вот, наконец, как-то под вечер получаем депешу, что сухогруз «Юный ленинец» с ожидаемым грузом в ближайшие день-два должен прибыть в порт Банджула. Посольству же поручается принять участие в его передаче гамбийской стороне. Мы с Григорием Карасиным быстренько собрались и, прихватив за компанию его жену Ольгу, рано утром спешно отбыли в Гамбию. С нами поехал также экономсоветник Виталий Баранов — тогда непосредственной торговлей вооружений занимался Госкомитет по экономическим связям, сотрудником которого он и являлся.

Обычно к плановым поездкам в Гамбию мы готовились довольно обстоятельно: получали в бухгалтерии аванс на предстоящие служебные расходы, а также командировочные. Закупали в Дакаре кой-какие виды продовольствия, которых в этой крошечной стране либо вообще не было, либо стоили они несуразно дорого. Иногда посол «расщедривался», и завхоз выдавал нам некоторое количество представительских продуктов и напитков. На этот же раз уезжали в такой спешке, что ничего этого не сделали. Да к тому же исходили из того, что пробудем там в силу единственной поставленной перед нами задачи совсем недолго: сутки, максимум двое. Прибыли в Банджул, расположились в арендуемой там посольством на постоянной основе квартире. Состояла она из большого зала, где размещались гостиная и столовая, трех спален и кухни. Обходилось всё это гораздо дешевле, чем регулярно снимать номера в гостинице. К тому же и готовить было можно «дома», а не питаться в ресторанах или всухомятку. В наше отсутствие за порядком в ней следила местная «девушка», отзывавшаяся на имя Дуня. Как ее звали по-настоящему, равно и сколько ей было годков на самом деле, никто не ведал. Ни английского, ни русского языков она не знала, общались мы с ней жестами, но она всё прекрасно понимала и любое задание «по хозяйству» исполняла споро и качественно.

Ну а далее началось действо, отдаленно напоминавшее сюжеты двух известных полотен В.М. Васнецова. Трое мужчин чуть ли не каждый битый час выезжали на удлиненный мыс и, приложив руку ко лбу, как Илья Муромец на картине «Богатыри», пристально всматривались в океанские дали — не плывет ли там «Юный ленинец»? А часто остававшаяся в грустном одиночестве Оля вполне напоминала персонаж другой картины того же автора — «Алёнушка». Проходит пара дней, а от нашего грузового корабля — ни слуху ни духу.

Вроде бы настала пора связаться с посольством в Дакаре. И надо же было такому случиться, что именно в это время в Гамбии выходит из строя телефонный узел. Почта, телеграф исправно работали, но можно ли воспользоваться этим каналом? Миссия-то у нас всё же «секретная». По телефону как-то объяснились бы на «птичьем языке», а тут письменные следы оставлять придется. Долго ломали головы и в конце концов порешили-таки отправить «шифрованную» телеграмму.

Содержание ее было приблизительно таким: «Ждем бабушку, а она что-то не приезжает. Что делать дальше?». Роман В.О. Богомолова «В августе сорок четвёртого» нам еще в ту пору был неизвестен, так что, сами того не ведая, избрали условной фразой почти такую, которая позднее стала знаменитой. Написали этот текст так называемым клером — на русском языке латинскими буквами. Ответ не заставил себя ждать, также клером пришло: «Бабушка немного приболела, продолжайте ждать, скоро будет». Это «скоро» растянулось еще на несколько суток. У нас стали возникать трудности чисто практического порядка. Взятую впопыхах единственную рубашку и смену бельишка можно было еще постирать и в гамбийских условиях, благо и Дуня всегда была рада помочь. Но ведь к тому же и кушать как-то хотелось, а наши скромные финансы, как звучит в популярной песне, начали «петь романсы». В конечном итоге истратились мы до такой степени, что пришлось пойти, можно сказать, на мелкое хозяйственное «преступление».

На кухне у нас имелась казенная газовая плита, работавшая от прилагавшегося к ней баллона. Обычно, когда газ в нем заканчивался, мы отдавали его на обменный пункт и забирали уже наполненный. Однако пару раз прямой обмен по каким-то причинам не получался, и мы без сдачи старого покупали новый баллон, а пустые оставались как бы в резерве. В сложившихся катастрофических обстоятельствах пришлось этот «стратегический запас» продать за наличные, которые пошли на приобретение скудного провианта. «Срок давности» содеянного давно истек, так что теперь можно и покаяться за нанесенный государству не столь уж значительный материальный «ущерб». В гамбийской квартире у нас всегда хранилось несколько бутылочек каких-нибудь напитков из личных припасов или оставшихся полностью не израсходованными от проведения протокольных мероприятий. Было их не так много, и за первые дни они как-то незаметно исчезли. Осталось только две-три бутылки «можжевеловки», при этом лишних средств, необходимых для покупки такого «излишества», как тоник, уже явно не хватало. Вот и пришлось употреблять ее под нашу скромную закуску в чистом виде на манер водки. Не могу исключить, что именно после этого случая я надолго и охладел к этому напитку.

Согласно русской пословице нет ничего хуже, чем ждать да догонять. В справедливости этой народной мудрости мы полностью убедились на собственном опыте. Слегка одичавшие от вынужденного безделья, мы почти отчаялись, что когда-нибудь вернемся в Дакар. Но в один поздний вечер столь ожидаемая встреча всё-таки состоялась. Мы просто выехали прогуляться перед сном, когда, о чудо, перед нашим взором предстал величаво входивший в маленький порт Банджула огромный корабль, высотой напоминавший многоэтажный дом. На черном как смоль борту издалека виднелись крупные белые буквы: «Юный ленинец». Нашему ликованию не было предела. Как выяснилось позднее, «бабушка» на пути к Гамбии попала в сильнейший многодневный шторм, который и помешал ее своевременному прибытию.

После того как гигантский сухогруз плавно пришвартовался, по быстро спущенному трапу поднялись наверх. Представились капитану, обговорили с ним все детали предстоящей операции по передаче гамбийцам доставленного специмущества. Сама по себе она много времени не отняла, так как непосредственно выгрузку «калашей» осуществили наши, привычные к этому делу, моряки. Затем продолжили общение с капитаном уже в неофициальной обстановке. Человеком он оказался очень веселым и общительным, габаритами покрупнее, чем мы с Гришей, хотя и мы к «заморышам» не относились. На последующий день у команды был запланирован отдых, поэтому договорились, что повозим старших офицеров по Банджулу и окрестностям. Что и сделали.

Познакомившись поближе с капитаном, быстро прониклись взаимной симпатией. Получили, в частности, от него приглашение отобедать на корабле. При этом подчеркивалось, в знак особого уважения ко вновь приобретенным друзьям капитан берется лично приготовить тройную уху по своему, «фирменному» рецепту. Это был действительно незабываемый эпизод. Вот как всё происходило. Расположились мы в кабинете капитана, вооружившись стаканами с каким-то напитком, точно не помню с каким, но уж факт, что не с джином. Сам он восседал за своим письменным столом, на котором был установлен селекторный аппарат громкой связи. По нему звучали соответствующие команды, а также рапорты об их исполнении:
— Вода закипела, товарищ капитан!
— Хорошо, закладывайте первую партию мелкой рыбешки и варите ее минут пять на медленном огне.
— Пять минут прошло, товарищ капитан!
— Ладно, сейчас выловите эту рыбу шумовкой и выбросьте ее к такой-то матери (какой именно не уточняю — каждый догадается в меру своей «испорченности»). Теперь положите ту, что покрупней, с верхней полки левого холодильника.
И так продолжалось до финальной стадии с детальным перечислением того, когда снять пену, когда посолить, когда добавить такие-то специи и прочие необходимые ингредиенты. Что ж, надо признать, «лично» сваренная капитаном уха получилась отменной. Далее обед плавно перешел в ужин, который корабельный кок готовил уже самостоятельно. Разошлись, понятно, поздненько.

А на следующее утро перед отходом «Юного ленинца» на нем чуть было не вспыхнул стихийный «бунт». На корабле жила своя собака, в общем-то дворового происхождения, но весьма симпатичная. А при ней троица маленьких миляг-щенков, недавно ею произведенных. И вот капитан предложил нам с Григорием забрать двух. Поколебались, поколебались, а затем, не взвесив тщательно возможные последствия, всё же решились взять. Узнав об этом, Виталий Баранов тоже побежал к нему и попросил отдать ему и третьего. Капитан, добрая душа, согласился, но вскоре к нему заявилась «депутация морской братии» с призывом пересмотреть принятое решение. Мол, двоих, правильно, можно подарить, а вот последнего нельзя — мать затоскует. Капитан, видимо, и сам понял свою ошибку и долго извинялся перед нами за допущенную промашку.

Виталию, таким образом, пришлось вернуть своего щенка обратно, после чего на корабле восстановились «мир и дружба», и вскоре он покинул берега благословенной Гамбии. Мы же с чувством исполненного долга тут же отбыли в Дакар.

Shopping Cart

Total goods: 0
Total price, USD: 0

100 Paintings from the Nicholas Roerich Museum in New York
Quantity:
Album Samara
Quantity:
Smirnov-Rusetsky Boris. Belukha. Fine art print A3
Quantity:
Roerich Nicholas. Lake of the Nagas. Kashmir. Fine art print A3
Quantity:
Shishkin Ivan. Oaks. Fine art print A3
Quantity:
The first Soviet military SUV. Album
Quantity:
Ship at sea. Fine art print A4
Quantity:
For the Russian Land! Historical painting by Evgeny Emelyanov. Album
Quantity:
Nikolay Feshin. A set of cards 10x15 cm
Quantity:
Kuinji Arkhip. Waves. Fine art print A3
Quantity:
Goods
Museums
State Tretyakov Gallery
State Russian Museum
The Pushkin Museum of Fine Arts
Nicholas Roerich Museum New York

Dear visitors!
We have changed design of our site for you to make using of our site more comfortable.
We are appreciate your opinion if we have achieved this goal.
We are waiting for your critics in Guestbook.

Dear Sirs!
Agni Publishing House (Samara, Russia), Nicholas Roerich Museum (New York) and Fine Arts Academy Gallery (Moscow, Russia) have published a unique album, dedicated to the pictorial heritage of Nicholas Roerich (1874-1947).
Details...

Nicholas Roerich. Album, volume 2Will be available on the second volume of a unique publication dedicated to the works of Nicholas Roerich (1874-1947).
The album was released by the publishing house "Agni" (Samara), with active cooperation of the Nicholas Roerich Museum in New York, as well as the Moscow Gallery Fine Arts Academy and the St. Petersburg State Museum and Institute of the Roerich Family.
Details...