«Сады Саломеи» и полицейский участок Бубубу

От города Килиманджаро, известного соседством с одноимённой вершиной, высочайшей в Африке, до аэропорта Кисауни на острове Занзибар час с небольшим лёту на «Боинге». Когда самолёт заходит на посадку, за несколько минут преодолев узкую полосу Индийского океана, отделяющую материк от Занзибара, остров, вытянувшийся в длину примерно на 70 километров, виден как на ладони. Практически по всему периметру он защищён от Индийского океана барьерным рифом, отчего цвет воды по ту и другую стороны рифа почти контрастен. Между береговой линией острова и рифом — сплошная бирюза с лазурью, а дальше, за белым «бордюром» из пены прибоя океан приобретает глубокий синий оттенок.

И конечно, отлично просматривается Stone Town — старая часть столицы. А дальше доминирует зелёный цвет самых разнообразных оттенков. В целом вся западная половина острова — это промышленные плантации, поля и огороды. Именно она является сельскохозяйственной житницей. Восточная же половина, по большей части, отдана на откуп туристам. На этой стороне, смотрящей в открытый океан, расположены лучшие места для дайвинга и рыбной ловли. Здесь на многие десятки миль вытянулись прекрасные белоснежные пляжи. А чуть вглубь — уже господствуют буш и могучие баобабы или густая низкорослая растительность, перемежаемая рощицами казуарины и кокосовых пальм.

Пока едешь с южной оконечности острова, где расположен международный аэропорт, на северную, над всеми впечатлениями преобладает единственное — бесконечная череда разнообразных запахов, сменяющих друг друга в зависимости от того, плантации каких культур мелькают в данный момент за окном машины. Банановые рощи сменяются гвоздичными плантациями, посадками манго, гевеи, кокосовой пальмы или хлебного дерева… А на побережье запахи другие. В рыбацких деревеньках пахнет вяленой рыбой и водорослями.

Одноимённая столица Занзибара — город портовый. На рейде стоят огромные грузовые суда-трудяги. Некоторые из них изрядно потрёпаны временем, тронуты ржавчиной. С портового мола всё отлично видно. Нет, Занзибар не модный курорт, осаждаемый флотилиями дорогих белоснежных яхт и сверкающими корпусами умопомрачительных круизных лайнеров. Пожалуй, его можно сравнивать с жемчужиной, которой не коснулась рука ювелира. Эта жемчужина ещё не вставлена в модную оправу. И всё ещё покоится в раковине, покрытой слизью и водорослями.

На набережной, в садах Фородхани, под раскидистыми ветвями огромного дождевого дерева отдыхают старики, одетые в белые длинные манзу. Полуденное солнце нещадно печёт, но под пологом плотной листвы — сущий рай. Лёгкий бриз с океана пошевеливает листочки, течёт неспешный разговор.

А совсем недалеко от этого места, в оживлённом квартале, где торгуют старым португальским оружием, где в крохотных антикварных лавках европейцы засматриваются на старинные оманские кофейные столики, медную утварь ручной работы и на полные сказочного великолепия арабские сундуки, толпа не иссякает даже в дневную жару. Среди мужчин в манзу (традиционная повседневная одежда) и кофиа (головных уборах), женщин в ярких канга выделяется — высоким ростом, стройностью осанки и необычными для этих мест чертами лица — одинокий масай, застывший на перекрёстке. Сын африканской саванны и экваториальных лесов с привычным деревянным посохом в руке в этих «каменных джунглях» в мавританском стиле смотрится словно марсианин… Но вот солнце опускается за горизонт. Медленно остывает асфальт на базаре Дараджани, где в неисчислимых лабиринтах кривых узких улочек, рядом с прижавшимися друг к другу сотнями лавок с одеждой, продуктами, повседневной утварью изо дня в день происходит извечное «броуновское движение» и царит страшная духота от жары, ароматов специй, запаха пота, выхлопных газов и пробивающихся через людское море грузовиков. В такое время лучше всего находиться на побережье: где-нибудь на пляже Фужи, что расположен рядом с «Садами Саломеи» и полицейским участком Бубубу, или на западных пляжах Нунгви, что на южной оконечности острова. Экваториальное солнце быстро садится, в небе зажигаются крупные, сочные южные звёзды. Лёгкий бриз ласково холодит разгорячённое тело, а тишину нарушает лишь ритмичное дыхание океана. И жизнь в мгновение ока преображается. Ибо человечество, вся наша цивилизация с её повседневными трагедиями, грошовыми заботами, тягостными обязанностями и краткими радостями исчезают из этого мира, становясь чем-то призрачным и нереальным. Реальны исключительно звёзды над головой, волшебное очарование убаюкивающей океанской стихии и странные мысли о том, что это и есть настоящая жизнь, о которой ты всегда подспудно или явно мечтал.

Отлив, прилив и океан

Для большинства из нас, живущих в глубине материка, океанский отлив — лишь полуабстрактное физическое явление, о существовании которого мы вспоминаем даже реже, чем, например, о землетрясениях или извержениях вулканов. Океанский отлив для островитянина — совсем иное дело. Это важная часть повседневной реальности. Особенно важную роль отлив играет для женской части населения рыбацких деревень, разбросанных по занзибарскому побережью.

Ежедневно Индийский океан откатывается за барьерный риф, обнажая белое глинистое дно кораллового рифа на многие сотни метров, а в районе Шваха вест, например, где коралловая «платформа» особенно широка — на километр-полтора. И туда из близлежащих деревень приходят сотни женщин с детьми. Они бродят по коралловому дну и, подобно нашим грибникам, что-то медленно выискивают среди бесчисленных озёрец и струящихся ручейков, оставляемых океаном. Это могут быть морские ежи и морские звёзды, зазевавшиеся рыбы, красивые раковины — их очень охотно покупают туристы, и, конечно, алебастрово-жирные морские черви, которые местное население традиционно употребляет в пищу. Их достают из «норок» — довольно крупных отверстий, коими дно буквально испещрено.

Ритуал собирания даров океана издавна вошёл в плоть и кровь аборигенов. Благодаря отливу разнообразится в целом нехитрый стол рыбаков, а к семейно-общинному доходу добавляется выручка от продажи сувениров, посланных Посейдоном.

Но главным кормильцем, разумеется, являются морские глубины. Ежедневно рыбацкие фелюги уходят за барьерный риф, распустив белые, похожие на акулий плавник, паруса. К вечеру они возвращаются. И тогда рыбачки снова выходят на берег с разномастными пластиковыми или металлическими вёдрами. Это действо, повторяющееся из вечера в вечер, называется раздачей рыбы и является жизненно важным для семей рыбаков. Женская часть общины, вытянувшись в длинную цепочку, терпеливо ждёт на солнцепёке, медленно двигаясь в сторону грузно покачивающейся метрах в десяти от берега фелюги, полной рыбы. Всё это напоминает обычную очередь в сельпо — с занзибарской спецификой. К фелюге женщины добираются вброд и получают отмеренную медной мерной чашкой сверкающую чешуёй порцию мелкой рыбёшки.

Случается улов и посолиднее. И тогда мужчины сами несут на плечах, словно бревно, тушу крупного тунца или длинного, тонкого словно труба, флейторыла (его второе название, кстати, рыба-труба).

Эти воды богаты разнообразием экзотических представителей морской фауны. Из-за сногсшибательной расцветки и порой самых поразительных форм многие местные экземпляры неизменно являются главными героями фильмов о красотах океанских глубин. Тут и гигантский горбоносый губан бирюзового отлива, прозванный, вероятно из-за несколько надменного выражения морды, губаном-наполеоном; это и рыба-клоун, рыба-хирург, пальцепёрая рыба-бабочка, мавританский идол, невероятной формы львиная скорпена-ёрш, а ещё рыба-попугай, синеполосый моциан, оснащённый «реактивным движителем» синепятнистый скат-хвостокол… Всё перечисленное рыбье разнообразие предпочитает жить на мелководье. В рифовой зоне острова Занзибар и расположенных рядом островов Тумбату, Попо, Далони, Чумбе, Уканга, Узи.

В заливе Менай, что на юге архипелага, можно обнаружить резвящихся дельфинов. Дельфины встречаются и в северо-западной части акватории Занзибара, в заливе Чуака и у мыса Мичамви. Частыми гостями этих вод являются и акулы.

На протяжении тысячелетий океан вырабатывал у островитян определённые особенности быта, которые, несмотря на XXI век, сохранились практически без изменений.

И во время прилива, так же как и триста или пятьсот лет назад, океанская зыбь бережно покачивает рыбацкие фелюги, заякоренные рядом с береговой полосой. Отчасти время внесло коррективы в эту не меняющуюся веками картинку. Помимо традиционного паруса рыбацкие судёнышки оснащены теперь 200-сильными японскими «Ямахами», а сети занзибарские рыбаки используют исключительно капроновые. Но детали современности пока ещё не превалируют на общем фоне трудового быта. Именно эта особенность занзибарского побережья, помимо великолепных пляжей, привлекает сюда туристов из Европы. И чем больше их будет приезжать, как показывает мировая практика, тем быстрее занзибарская экзотика из органичной и естественной преобразится в нарочито-показную. Скажем, на территории национального парка Серенгети в Танзании уже сосуществуют два вида племени масаев. Одни ведут абсолютно естественный образ жизни, такой же, что и их предки, другие являются составной частью туристической индустрии. Вероятно, то же самое случится со временем и с рыбаками острова Занзибар. Но пока этих людей, живущих буквально в нескольких десятках метров от стилизованных под африканские бунгало туристических кемпингов, оберегает от мира цивилизации невидимая стена иного восприятия жизни, где главным наставником и учителем является Океан.

Слово о номерном знаке

Автомобильный номерной знак — тема не самая на свете интересная. Но на экваториальных широтах даже столь прозаический и тусклый сюжет обретает вдруг поистине тропическую яркость и привлекательность. Начать с того, что автомашин на Занзибаре относительно немного. Относительно чего, вправе спросить читатель? И тут мы на секунду отвлечёмся от темы. В семидесятых годах прошлого столетия несколько американских журналистов прибыли в столицу тогда ещё социалистической Албании Тирану. Больше всего их поразила «интенсивность» автомобильного движения в центре города. Они подсчитали, что интервал движения машин здесь составляет примерно две-три минуты.

Так вот, на Занзибаре, по сравнению с Тираной тех лет, движение более чем интенсивное. Но, конечно, оно невелико, если сравнить, допустим, с Москвой.

Тем не менее по разнообразию видов номерных знаков Занзибар, думаю, значительно опередил многие столицы мира. Так, грузовой транспорт имеет номерные знаки нежно-коричневого цвета, автобусы — жёлтого, легковые автомашины, принадлежащие иностранцам — белого, а входящие в систему местного интуриста — охряного. Легковушки, чьими владельцами являются иностранные подданные, работающие на острове по контракту — ещё какого-то, мотороллеры — лилового, транспорт высокопоставленных чиновников тоже отмечен. Вполне возможно, я что-то упустил или даже частично перепутал. Но это извинительно, поскольку не каждый день встречаешь такое цветономерное изобилие.

А вот разнообразием автомобильный парк острова особо не блещет. Здесь распространён общественный транспорт. Но привычных городских автобусов не встретишь. Пассажиров из пригородов в столицу перевозят миниатюрные грузовички японского производства, а туристов — японские микроавтобусы. Для доставки крупнотоннажных грузов Занзибар закупает двух- или трёхосные грузовики «Тата», производимые Индией. Эти чадящие соляркой монстры довольно лихо снуют по узким занзибарским дорогам, распугивая прочую автомобильную мелюзгу. Впрочем, на острове особо не полихачишь. То и дело попадаются мобильные полицейские КПП, которые возникают буквально за несколько минут в самых неожиданных местах… Для этого достаточно четырёх-пяти пустых металлических бочек, которыми полотно дороги почти полностью перекрывается. А в оставленное «окошко» машины «просачиваются» по одной под жгучими взглядами блюстителей в белоснежной униформе.

Автомобильное движение на Занзибаре, как и во всяком уважающем себя островном государстве, вроде Японии, Ирландии или Великобритании, левостороннее.

о некоторые местные водители, включая и шофёра нашей фотоэкспедиции, правила эти при каждом удобном случае грубейшим образом игнорировали. И если дорога была свободна, нередко совершали, с точки зрения дорожной полиции, подлинное святотатство, переезжая с левой стороны шоссе на правую, как обычно ездят в большинстве стран материковых. Сначала мы думали, что это случайность или сиюминутная блажь. Однако и в отдалённых уголках острова, где полиция — гость редкий, попадавшийся транспорт вёл себя столь же вызывающе, предпочитая ехать по чужой стороне. Правда, перед тем как разминуться, встречные авто исполняли потешный ритуал: обе машины переезжали, каждая на свою сторону, и, бибикнув в знак расположения, как ни в чём не бывало, разъезжались.

И в завершение темы — несколько штрихов относительно занзибарских водителей вообще. Судя по всему, шофёры Занзибара — истинные баловни судьбы. Даже сравнивать нельзя этих цветущих, улыбчивых и крайне болтливых «рыцарей баранки», любимейшим выражением которых является словосочетание «акуна матата», или «нет проблемы», с их московскими собратьями — нервными, замотанными пробками и часто крайне невежливыми. Дело, вероятно, не только в приятном во всех отношениях климате, но и в том, что Занзибар переживает пока ту счастливую пору, когда население ещё не делит себя на два непримиримых лагеря — водителей и пешеходов. Более того, пешая часть островного населения относится к этой славной когорте своих сограждан примерно так, как советские пионеры 30-х годов относились когда-то к отечественным воздухоплавателям и авиаторам.

Пряная смесь

Занзибар является составной частью Танзании с 1964 года. Архетип здешнего населения иной, нежели на материковой части страны, где живут скотоводы и охотники масаи, ньямвези, ибугве, земледельцы пангва, кинга и др. Все перечисленные племена относятся к языковой группе банту, куда входят, кстати, в общей сложности более 120 народностей. На Занзибаре же в основном живут народности, говорящие на суахили. Они возникли в результате смешения восточных банту с арабами, персами, индийцами. И если побродить по улицам столицы острова, можно обнаружить мечети Джитах-Ли-Ла и Сабил эль-Хуссейна, индуистский храм Шакти, персидские бани Хаммамни и фонтан «в старом арабском стиле». Наряду с этим вы встретите на улицах старого города, или Stone Town, — китайский ресторан «Пагода», итальянский «Ла Фенис», а равно большое количество объектов с чисто английскими названиями, скажем, «Сады Виктории», ресторан «Тауэр Тон», Дом Сэра Ллойда Мэтьюса и т.д. Во всех этих разномастных названиях, как в капле воды, отражается непростая история острова.

В своё время архипелаг, включающий острова Занзибар, Пемба и Мафия, стал своеобразной перевалочной базой для арабов, которые имели торговые отношения с материком. В те времена он назывался Страной Зендж. В самый расцвет своего могущества (где-то между XII и XV веками) арабские торговцы выво-зили через архипелаг золото, слоновую кость, шкуры животных на Аравийский полуостров и в Индию. А на архипелаг импортировался ислам. В XVIII веке Страна Зендж перешла под влияние султанов Омана и Маската. Поэтому исламская культура и дальше укрепляла своё влияние.

В том же XVIII столетии начинается массовая работорговля. И на Занзибар стали прибывать дешёвые рабочие руки с Африканского континента, которые использовала местная арабская знать в поместьях. Часть рабов отсюда отправлялись на Ближний Восток. К середине XIX века Занзибар становится постоянной резиденцией оманского султана. Занзибарское государство включало архипелаг плюс береговую полосу в Восточной Африке. Одно время частью материковых земель султана Занзибара владела Германия. К концу XIX века между Германией и Великобританией возник конфликт за право господства над Восточной Африкой. В конечном итоге был подписан договор о разделе региона. В германскую «сферу влияния» отошла материковая часть Восточной Африки (Танганьика, Руанда, Бурунди), а Англии достались острова Пемба и Занзибар, над которыми установили протекторат с сохранением власти султана.

Остаётся добавить, что в разное время, помимо перечисленных стран, определённое влияние здесь имели Португалия и Америка.

Одно время остров был важным опорным пунктом для всех экспедиций в Восточную Африку. Напоминанием об этом служит столичная достопримечательность — Дом Ливингстона — знаменитого охотника и покорителя африканских джунглей.

Кто-то назвал Занзибар пряной смесью культур и народов. И это правда, что не могло не отразиться на облике жителей острова. Чисто африканские черты негроидной расы здесь изрядно размыты, а нередко выражены весьма слабо, поскольку в жилах местных жителей течёт кровь разных народов. Данная островная часть Танзании обладает сегодня весьма широкой автономией и имеет собственную конституцию, президента, правительство, парламент и даже революционный совет. Сорок с лишним лет назад Занзибар являлся абсолютно самостоятельным государством. Континентальная часть страны была также суверенна и носила название Танганьика. Объединившись, эти два государства умудрились сохранить свои национальные особенности, одновременно воспользовавшись всеми преимуществами интеграции.