Сицилия. Много ли на свете существует перекрестков, на которых сталкивались бы арбы народов, суетно движущихся по дорогам истории? Греки и норманны, римляне и арабы, испанцы, французы, католики, мусульмане... В этом вечно кипящем тигле выплавилась особая нация — сицилиец. Формально сицилиец — гражданин Италии. Но посмотрите на эти лица. Далеко не в каждом из них угадывается благородство черт древних римлян или греков. В невысоких и плотноватых девушках невольно угадываешь будущих сочных мамаш, окруженных бесчисленными и непрерывно галдящими чадами. Но вот мелькает другое лицо. И ты видишь, как сквозь черты этого, еще не сформировавшегося подростка просвечивает лик Софи Лорен или Джины Лоллобриджиды. Порода, словом. Впервые я узнал (прочел) слово «мафия» как подпись к снимку. Фотография, снятая в контражуре, то есть так, что свет бьет в глаза, и мы видим только силуэты, показывала группу всадников, запечатленных к тому же с низкой точки. За спинами у них торчали ружья. Группа выглядела угрожающе-опасной. Неуловимой. Мафия нераспознаваема. Отсюда неизвестный холодный страх. Исторически основу мафии составлял семейный клан. Семья или единение нескольких родственных семейств образовывали группу, называемую cosca. Руководил группой старейшина наиболее влиятельной семьи. Возникающие проблемы решались просто — око за око. Стоило чужаку обидеть одного члена сообщества, cosca тут же вступалась за своего. Мафия могла разрастаться и вширь, и ввысь. На самом верху пирамиды — Дон, он же Крёстный отец. Причем крёстный отец и в буквальном смысле — если не хватало прямых родственных связей, возникали косвенные.

Мафия управляла поселками, городами, районами, регионами, различными видами бизнеса, легального и преступного, имела прямые связи с чиновниками разного уровня, и ее услугами не брезговали даже многие известные мировые политики. Франклин Делано Рузвельт в ходе борьбы за президентское кресло вынужден был принять помощь Лаки Лучано, Фрэнка Кастелло и других мафиози. Ему требовались голоса чикагских избирателей, которые могли обеспечить только они. Одна из ниточек расследования обстоятельств смерти Джона Фицджералда Кеннеди ведет к тому, что его убийство в Техасе — месть мафии за невыполненные обещания, которые давал его отец. Итальянская мафия — серьезная сила даже в Америке. В начале двадцатых, когда к власти в Италии пришел Муссолини, Сицилия практически была неуправляемой. В 1925 году дуче посетил остров, и ему не понравилась фраза одного из местных царьков: «К чему так много охраны? Вы мой гость, а значит, в полной безопасности». Муссолини уничтожал мафию ее же методами. Имея вместо доказательств только подозрения — сажал. Активно сопротивлявшихся расстреливал подчас вместе со всеми родственниками. Стремившихся затаиться мелких мафиози свозил на крохотные островки, где держал под строгим присмотром. И что же? Мафия распалась?

Увы. Когда в 1943 году американцы решили высадиться на Сицилии, практически не защищенной в военном отношении, они не встретили сопротивления. Более того, население восприняло приход американцев лояльно, почти дружественно. Уцелевшая мафия — Друзья друзей, как было принято их называть — официально пришла к власти. Палермо — это и есть Сицилия. Греческие храмы, минареты мечетей, испанские соборы, старинные нордические замки и еще многое-многое другое. Море — вот оно: ярко-синее в солнечные дни, тяжелое, свинцовое в туман или дождь. Не завидую тем пассажирам, которым предстоит приземляться здесь даже в облачную, а не то чтоб совсем ненастную погоду. Посадочная полоса зажата между морем и крутыми горами. А что до землетрясений и извержений — их на Сицилии вполне хватает. Мирные с виду горы — всего лишь задремавшие вулканы. В пригоршне таких гор и лежит Палермо. Его проспекты, если можно так назвать центральные улицы древнего города, не так широки, как представляется в городе с почти миллионным населением. Большинство же улиц — просто-напросто проходные дворы, с тротуарами шириной где полметра, где метр.

Плюс скопище припаркованных машин, мотоциклов, мотороллеров, велосипедов! Но движение и по этим улицам непрерывное. Ладно еще, вести некрупную легковую машину, а каково — туристический автобус? Но еще удивительнее — эти лайнеры автомобильного движения не несут на себе никаких следов боевых столкновений. Я слышал, что на Сицилии не принято соблюдать правила дорожного движения. Каждый, мол, движется, как Бог на душу положит. Так вот, очевидно, Бог положил каждому из сицилийских водителей быть осмотрительным, предупредительным, уступчивым. Здесь вообще не принято выделяться, подчеркивать свою исключительность: ошеломительным ли суперкаром, роскошной одеждой, драгоценностями. Наверное, свой своих узнаёт по каким-то иным признакам. А общий закон (уж не мафией ли навеянный?) — не высовывайся, не вызывай огонь на себя. Ибо всегда может найтись тот, кто воспримет твою спесь как вызов.

Моя поездка совпала с каникулами итальянских школьников. Подростки 13–15 лет заполняли гостиничные холлы, рестораны, гостиничные скверики. Оживленные мальчишки и девчонки по вечерам долго не успокаивались в своих номерах, однако в их поведении не было ни бравады, ни агрессии. И не потому, что они ожидали окрика или наказания. Дело в том, что в Италии школьники обязаны сами контролировать свое поведение, учителя их только учат — тому или иному предмету. Италия пережила свое фашистское прошлое, отринула его и болезненно относится к проявлению любого давления на личность, в том числе и личность школьного возраста. К слову сказать, учителя здесь тоже не обижены. В среднем их оклады составляют 1 800 евро. Кстати, минимальная пенсия у государственных служащих 800 евро. Но они борются за право получать 1 200 в месяц как минимум, утверждая, что и это «не густо». Такова Сицилия, которую принято считать одной из беднейших провинций Европы. Существенных полезных ископаемых у нее нет. Разве что соль да плодородный вулканический пепел, которого везде здесь в избытке. Плюс прекрасный климат со среднегодовой температурой +18о С.

На этой почве, состоящей большей частью из камней, валунов и мелкой гальки, прекрасно растут лимоны, апельсины и главное — оливы. Сицилийское оливковое масло — основа экономического благоденствия острова. Ведь знаменитые итальянские макароны и чудесный местный хлеб изготовляются в основном из привозного зерна. Плодородная земля слишком ценна, чтоб тратить ее на те культуры, которые приносят крестьянину малый доход. Виноделие здесь, как и мафия, тоже дело семейное. Сам растишь виноград, сам давишь сок, сам купируешь вина, создаешь свои сорта, сам торгуешь, беря на себя все выгоды и риски. Разве можно отказаться за обедом от бутылочки сицилийского вина, которая, кстати, в местном ресторанчике обойдется не дороже бутылки минеральной воды? Винченцо Луминарио, хозяин погребка в прибрежной Марсале, поведал мне в нескольких словах историю их семейного бизнеса. Его дед растил хлеб для продажи, а виноград только для себя. Его сын счел виноделие делом более прибыльным, и внук вошел уже в готовое предприятие, имеющее определенную известность. «Бизнес невелик, вряд ли это даже можно назвать бизнесом», — улыбается сицилиец. Его племянница, красавица Элинда, обносит гостей бокалами «для дегустации». А затем Винченцо предлагает, если достоинство вин устраивает гостя, что-нибудь и приобрести. Цена скромна, напитки роскошны. Почему бы не взять бутылочку? Но если решишь купить три бутылки, цена будет снижена еще процентов на двадцать. Для туриста траты пустячные, а для маленького семейного предприятия — существенный профит. Хотя Сицилия — страна гор, однако воды здесь всегда не хватает. Говорят, в свое время мафия стопорила государственные проекты обводнения, которые должны были обеспечить крестьян достаточным количеством этой живительной влаги. Ибо сама спекулировала водой, неплохо грея на этом руки. Рассказывают, что воротилы одной из сицилийских провинций пытались продавать ее по 2 евро за литр, но вмешались власти, и мафия отступила.

Зачастую названия сицилийских городков и деревушек — имена всем нам хорошо известных персонажей фильмов и книг: Корлеоне, Терразини, Катания. Марио Пьюзо заимствовал имя главного героя своего знаменитого «Крёстного отца» у городка, расположенного в самом центре Сицилии. Прототипу повезло больше, чем самому литературному герою. Джузеппе Боннано в отличие от Дона Вито Корлеоне прожил 97 лет и умер 11 мая 2002 года в своей постели, окруженный родными и близкими. Эмигрировав в Америку, Боннано стал самым молодым главой мощного клана в истории американской мафии, и со временем, благодаря теперь уже вполне законным его операциям, мафия не испытывала недостатка в отмытых деньгах. Следует заметить, что именно он приложил руку к бескровному взятию американцами Сицилии, посоветовав одному из известнейших воротил мафии Лаки Лучано, отбывавшему 25-летний срок, договориться с властями и обеспечить американским войскам безболезненное вторжение в обмен на свободу. Сделка удалась.

«Человек чести» — так назвал книгу мемуаров восьмидесятилетний Боннано. Он восторгался идеалами мафиози 30-х годов, сетовал на упадок нравов, бранил молодых «коллег» за жадность, наглость, беспредел и забвение славных традиций. Однако Марио Пьюзо, создавший литературный памятник своему герою десятью годами раньше автобиографических откровений прототипа, в одном из интервью сказал: «В жизни мне так и не пришлось встретить ни одного честного мафиози».

Памятников на Сицилии мафиози, слава Богу, не ставят, и первые две стелы, по дороге из аэропорта Палермо, посвящены прокурору Джованни Фальконе и его преемнику Паоло Борселлино. Имена этих легендарных борцов с мафией носит и сам аэропорт. Фальконе убедил государство в том, что людей, которые дают показания против мафии, следует брать под защиту. Добился он и другого закона, согласно которому попавшие в тюрьму мафиози должны содержаться в полнейшей изоляции, чтоб преступник не мог из заключения руководить действиями семьи. Только в ходе одного из многочисленных процессов он отправил в тюрьму 342 преступника на общий срок 2 665 лет. Однако в 1992 году Фальконе вместе с женой был взорван в машине по пути из аэропорта в город. Но государство ответило на вызов и объявило тотальную войну убийцам. Имущество многих могущественных преступников конфисковали, а их дома переоборудованы в школы и детские сады. Парадокс: в доме одного из «крёстных отцов» сейчас располагается полицейская казарма, но карабинеры, мягко говоря, не слишком приветствуют направленный в их сторону объектив камеры. Они настороже. Мафия разгромлена, но она тлеет. Но тлеет ведь и бикфордов шнур: Паоло Борселлино тоже пал от руки убийц.

А вокруг острова — море, вернее — моря. С одной стороны — Тирренское, соединенное с Ионическим Мессинским проливом, с другой — Средиземное. В прибрежных городках аромат цветущих садов перемежается с терпким запахом водорослей, свежевыловленной рыбы. Шум, галдеж, грохот тележек, фырчание мотороллеров на рыбных рынках. Рыбьи туши и головы, плавники, хвосты, перламутр чешуи, безумные, редкостные, переливчатые краски воображаемой палитры. Вазоны, наполненные сиреневыми осьминогами, похожими на цветы, бадьи разнообразных ракушек, морские ежи, креветки всевозможных форм и неповторимых расцветок. А как описать те дары моря, которым и названия в русском языке пока нет?

И всё здесь дышит древностью. Водовороты в Мессинском проливе носят название Сцилла и Харибда, в городе Сиракузы жил и творил великий Архимед. И когда экскурсовод, между прочим, замечает, что улица, по которой мы идем, существует с VI века до нашей эры, а в домах живут люди, это встряхивает тебя до основания. Пусть и дома уже не те, и улица перестраивалась тысячу раз. Но ход истории здесь не прерывался. Мой самолет улетал из Катании. Внизу плыла подкова побережья, увенчанная размытым конусом Этны. Внешне это не самый привлекательный вулкан. Наши, камчатские по красоте куда гоже. Так что с того? И Этна, и ее камчатские собратья делают одно дело — живут. Идут века, проходят тысячелетия, а они всё курят в небо, изрыгают лаву, потом отдыхают, потом всё начинается сначала. Что по сравнению с этим любая мафия?