Птица свободна, и мир её трёхмерен, а человек живёт на плоскости. Ему не дано преодолеть силу земного притяжения. Он ухищряется: наполняет шар тёплым воздухом, изобретает несущие винты, реактивные двигатели, планеры, дельтапланы, парапланы, словно пытается преодолеть комплекс нелетания. Ему снится парение, он пишет стихи и песни, создаёт обманные образы и грёзы, но... не летает. Общее у человека и птицы лишь то, что мы двуногие.

«Двуногое без перьев», — написал о человеке Вольтер, и без крыльев, но с душой. Душа у Вольтера обозначена, и она даёт иногда ощущение полёта, если на ней не лежит груз уныния, усталости, чужой обиды и собственной неудовлетворённости.

В любви человек обретает ощущение возможности отрыва от земли; в работе бывает момент, когда тебе кажется, что взлетишь; доброе слово окрыляет... Но никогда не летал человек.

Правда, он может бежать, и в беге есть короткая фаза полёта, когда он с усилием отталкивается от земли. Как конь в галопе, как гепард в охоте. Это и есть реализованная мечта о летании...

Короткий отрыв, удар о землю, от которой надлежит оттолкнуться с усилием, чтобы снова взмыть на мгновение. Жизнь человека похожа на бег: толчок, полёт, удар, толчок, полёт. Когда он перестаёт надеяться, переходит на ходьбу, где фазы полёта нет.

Дети бегают больше влюблённых, влюблённые — больше женатых. Женатые тоже бегают, но со временем устают и устраиваются в гнезде, смиряясь с женщинами, которых объединяет с птицами отсутствие талии.

Птицы не умеют летать. Они летают. В толще воздуха, которым мы дышим, на дне которого живём. Мы полагаем себя вершиной эволюции (если кто дарвинист) или слепленными по образу и подобию (у кого грамоты поменьше, а самомнения достаточно). Полный венец и царь природы. Но птицы этого не знают (впрочем, как звери, которых мы не употребили в пищу или на одежду).

У птиц есть родная земля. Буквально родина, место, где они дважды рождаются и становятся на крыло. Но нет пределов и границ. Птицы не имеют отношения к человеку. Никакого. Они не испытывают привязанности или ненависти. Они не приручаются и не участвуют в нашей жизни. Смотри и слушай. Любуйся и наслаждайся. Они сами по себе.

Кто-то из них сбивается в стаи, кто-то живёт в одиночку, кто-то сидит на скалах, кто-то парит над морем, кто-то порхает над цветком, кто-то стоит в болоте на одной ноге, кто-то поёт, кто-то ухает... Человек им не партнёр и не противник. Может навредить, убить, поймать и посадить в клетку. Понять не может. Мы их видим. Снизу большей частью. И это всё! Мудра природа, не дав человеку крыльев. Она убереглась от полного разорения. Представьте себе летающие отряды заготовителей пуха, охотников, браконьеров, диверсантов, эскадрильи органов правопорядка и административно-хозяйственных работников, хищно кружащих над сидящими на яйцах отцами семейств.

Вообразите тотальное перекрытие воздушного пространства над столицей в часы пролёта пернатого президента; слетающуюся с мигалками в Охотный ряд каркающую Думу, одетую в дорогие тёмные костюмы и галстуки на голое перо; юрких следопытов из ФСБ, влетающих в открытые форточки в тихое вечернее время, когда вы и она сложили крылья и зажгли свечи.

А огромные — до окончания неба — сетки-границы, в которых гибнут птицы, не ведающие границ, или лазерные заслоны, сжигающие всё, что летит без разрешающих документов (какие документы у цапли?) и не сквозь специально отведённые для пересечения коридоры погранзон. Представьте террористов-камикадзе, падающих с неба, или зависшего как жаворонок и беспрерывно поющего над вашим домом Баскова...

Ужас! А пожалуй, даже ужас-ужас-ужас!

Нет-нет, права природа, оставившая человеку мечту о полёте и возможность любоваться ими с земли.