КРАМСКОЙ

Иван Николаевич

1837, Острожск, Воронежская губ.- 1887, Петербург

Родившийся в провинции, в семье писаря, И.Н. Крамской пробивался к искусству с редким упорством. Пятнадцати лет он поступил учеником к иконописцу, год спустя – ретушером к фотографу. В 1857 году, оказавшись в Петербурге, рискнул без подготовки держать экзамены в Академию Художеств и был принят. Рано повзрослевший, мыслящий и начитанный, он быстро приобрел авторитет среди товарищей и, естественно, стал одним из вожаков «бунта четырнадцати» в 1863 году, когда группа выпускников отказалась писать дипломные картины на заданный мифологический сюжет. После ухода бунтарей из Академии Художеств именно Крамской возглавил созданную по его инициативе Артель художников – своеобразную коммуну. В эти годы он много занимался портретами, главным образом заказными, для заработка, исполняя их в технике «мокрого соуса», позволявшей имитировать фотографию. Из его ранних работ особенно выделяются портрет В.М. Максимова (1866) и автопортрет (1867).

Однако с течением времени Артель стала мало-помалу  отходить в своей деятельности от заявленных при ее зарождении высоких нравственных принципов, и Крамской покинул ее, увлеченный новой идеей – созданием товарищества Передвижных художественных выставок. Он принял участие в разработке устава Товарищества и сразу сделался не только одним из самых деятельных и авторитетных членов правления, но и идеологом Товарищества, защищавшим и обосновывавшим основные позиции. От других предводителей Товарищества его выгодно отличала самостоятельность мировоззрения, редкая широта взглядов, чуткость ко всему новому в художественном процессе и нетерпимость ко всякому догматизму.

Наследие Крамского очень неравноценно. Замыслы его картин были значительны и оригинальны, однако их осуществление наталкивалось на ограниченность его возможностей как художника, которую он сам хорошо осознавал и пытался преодолеть настойчивым трудом, но не всегда успешно. В картине «Христос в пустыне (1872), над которой он напряженно работал несколько лет, ему удалось убедительно высказаться об очень важной для русской интеллигенции проблеме нравственного выбора, которая встает перед каждым, понимающим свою ответственность за судьбы мира, и эта довольно скромная по живописи картина вошла в историю отечественного искусства. В небольшой композиции «Осмотр старого барского дома» (1873-80) Крамской нашел необычное по лаконизму решение, успешно преодолев стереотипы, распространенные в жанровой живописи того времени. Незаурядным произведением оказалась его «Неизвестная» (1883), до сих пор манящая зрителей своей неразгаданностью (а историков искусства – загадочностью обстоятельств работы над нею). Но не стала серьезным явлением картина «Неутешное горе» (1884), которую он осуществил в нескольких вариантах, стремясь передать сильное чувство с помощью максимально сдержанных средств. Попытка воплотить  фантастический мир в картине «Русалки» (1871) обернулась слащавостью. Поражением закончилась работа над оригинально задуманной большой картиной «Хохот («Радуйся, царю иудейский»)» (1877-82), изображающей издевательство толпы над Иисусом Христом. Художник самоотверженно трудился над нею по десять-двенадцать часов в сутки, но так и не закончил, сам трезво оценив свое бессилие.

Наибольших успехов Крамскому удалось добиться в портретном творчестве. Он запечатлел многих деятелей русской культуры: Л.Н. Толстого (1873), И.И. Шишкина (1873), И.А. Гончарова (1874), Я.П. Полонского (1875), П.П. Третьякова, Д.В. Григоровича, М.М.  Антокольского (все 1876), Н.А. Некрасова (1877-78), М.Е. Салтыкова-Щедрина (1879) и других; часть этих портретов была написана специально по заказу П.П. Третьякова для его картинной галереи. Крупным явлением искусства стали изображения русских крестьян: «Полесовщик» (1874), «Созерцатель» (1876), «Мина Моисеев» (1882), «Крестьянин с уздечкой» (1883). Со временем Крамской-портретист стал очень популярен, у него появилось множество заказчиков, вплоть до членов императорской фамилии. Это позволяло ему в последние годы жизни существовать безбедно. Далеко не все из этих добротных портретов были одинаково интересны. Все же именно в 1880-х гг. он поднялся на новую ступень – добился более глубокого психологизма, позволявшего порой обнажить сокровенную суть человека. Таким он проявил себя в портретах И.И. Шишкина (1880), В.Г. Перова (1881), А.С. Суворина (1881), С.С. Боткина (1882), С.И. Крамской, дочери художника (1882), В.С. Соловьева (1885). Напряженная жизнь подорвала здоровье художника, не дожившего до пятидесяти лет.