Из энциклопедических словарей и школьных учебников по географии помним, что глубина Байкала - 1637 метров и это самое глубокое озеро в мире. Сведения эти до поры до времени кажутся столь же бесспорными, как утверждение, что Москва - столица нашей Родины. До поры до времени… А ведь стоит только побывать на Байкале самолично, пообщаться с местным населением, и понимаешь, что у жителей прибайкальских сел и городов собственное представление об этом чуде природы. И оно в привычную систему взглядов о Байкале не всегда вписывается. Начать хотя бы с байкальских глубин. Вам объяснят, что безмерную пучину байкальскую хотя и мерили, но это ведь в одном-двух местах только. А в основном попытки эти завершались ничем. Недоумение же ваше разъяснят просто:
- Да так и ничем. Потому как нет у него дна.
Тут надо заметить, что об отсутствии у Байкала дна вполголоса и крайне осторожно поговаривают и некоторые ученые. Ссылаются же на то, что в байкальских глубинах замечен постоянно действующий и очень мощный источник пополнения вод, приближающийся к воде дистиллированной. Поставщиком же подобного дистиллята, считается, служит лишь верхняя мантия планеты. Стало быть, дно байкальское может, теоретически, находиться на глубине до восьмидесяти километров.
Но возвратимся на поверхность, в старинное поморское село Байкальское. Расположено оно на самой северо-западной окраине, в широкой долине, окаймленной приморскими хребтами. В Байкальском рыбаки всегда именовали своего кормильца не иначе как морем или даже святым морем. Слово же "озеро" считается крайне неуважительным, почему полностью исключено из местного лексикона.
Более того, к священному морю отношение особое, граничащее с мистическим трепетом. Даже во времена советской власти, несмотря на наличие парткомов, парторгов, партсобраний, а также общества "Знание", которое вместе с партией вело неустанную разъяснительную работу о вреде "опиума для народа", рядовой рыбак, уходивший в те сугубо атеистические времена в море на колхозном сейнере, не забывал перекреститься. Не забывает и теперь. Это как минимум. Основательный же байкальский мореход не только осенит себя по православному обычаю крестом, но и не забудет, полагая, что кашу маслом не испортишь, перед тем как отдать швартовы, уже по обряду языческому совершить еще и жертвоприношение: обойдет судно и на все четыре стороны плеснет из кружки в чистейшую водицу святого моря коричневого чайного настоя, а то и чего покрепче. И всё для чего? Чтобы снискать у сурового и непредсказуемого Байкала-батюшки личного расположения. Не всегда, правда, тот отвечает взаимностью. О чем свидетельствуют многочисленные случаи гибели рыбаков в безмерных его пучинах. О скверном характере святого моря еще в XVII веке поминал некто Избрант Идес в своих "Записках о русском посольстве в Китай (1692-1695)": "Следует заметить, что когда я, покинув монастырь Св. Николая, расположенный при устье Ангары, выехал на озеро, многие люди с большим жаром предупреждали и просили меня, чтобы я, когда выйду в это свирепое море, называл бы его не озером, а далаем или морем. При этом они прибавляли, что уже многие знатные люди, отправлявшиеся на Байкал и называвшие его озером, т.е. стоячей водой, вскоре становились жертвами сильных бурь и попадали в смертельную опасность".

Кому-то эти строки могут показаться не более как отражением дремучих предрассудков. Что ж с того? Предрассудки эти здравствуют и поныне, в XXI веке, являя собой целую систему проверенных временем табу. Ни один местный мореход не станет испытывать судьбу и не ответит вам на простой вопрос: сколько часов хода осталось до берега? А рыбацкая жена не станет выспрашивать у мужа дату возвращения с моря. Поскольку на все эти вопросы ответ может знать только один Байкал-батюшка.
Разумеется, из туристического путеводителя вы можете почерпнуть, что из бухты Аяя (места среди туристов весьма популярного) до Нижнеангарска часа два-три хода. И что с того? Наша фотографическая экспедиция добиралась не три часа, а двое суток. Байкал не пускал. Иной раз пучина байкальская так разъярится, что пережидают непогоду и трое суток, и больше. Угадать шторм на Байкале трудно. Примет-то много, но не всегда они оправдывают прогноз. Бывает, что и безветрие, и солнышко светит, а на море ни с того ни с сего вдруг начинает вздыматься вал за валом… Или на море почти штиль, идет себе судно вдоль берега, неожиданно из какого-нибудь ближнего распадка вырывается ураганной силы ветер. Бывало, что и судно переворачивало.
Силу байкальских ветров в полной мере однажды пришлось испытать на острове Ольхон. Задула знаменитая сарма. Ветер был такой свирепости, что вдвоем еле удерживали тяжелый профессиональный фотоаппарат, установленный на массивной треноге. А чтобы самих не сдуло с мыса в пучину, в иных местах приходилось передвигаться ползком.
Многие ветры святого моря, что называется, на слуху: баргузин, ангара, сарма, култук… Но существуют ветры, так сказать, местного значения. Недалеко от Нижнеангарска из одноименного распадка дует чудониха. Отличается этот ветер силой и коварством. Между прочим, о чудонихе такую легенду рассказывают: дескать, когда-то в ущелье этом жила колдунья по имени Чудониха. И покуда была жива, хотя и поколдовывала помаленьку, распадок этот в мореходных лоциях не значился. А как покинула старуха Божий свет, характер у нее совсем испортился. Стала она наколдовывать такие ветры, что во избежание неприятностей суда, идущие вдоль береговой линии, предпочитают теперь это место обходить стороной, делая изрядный крюк в открытое море.

Непредсказуемый норов святого моря выработал у местных мореходов не только смелость, но и терпение. Укрывшись за каким-нибудь надежным мысом или в тихой бухте, байкальские мореходы частенько коротают дни в ожидании затишья. Это самое благодатное время для долгих и обстоятельных бесед. Вот и мы в ожидании погоды, переговорив уже обо всём на свете, естественным образом свернули разговор к байкальским загадкам и тайнам. Загадок много.
Километрах в десяти от Нижнеангарска находится аномальная зона - поселок Холодное. В июле, когда народ в окрестностях изнемогает от зноя, в Холодном иногда идет снег… Или еще такая загадка. Орнитологическая. Даже местные рыбаки не знают, где зимуют байкальские чайки. С ледоставом невесть куда исчезают и столь же неожиданно появляются по весне.
Нет ясности и в другом вопросе, мучающем местных жителей не одно, надо полагать, столетие: правда ли что прах Чингисхана покоится на острове Ольхон? А если правда, то в какой именно части острова может находиться могила великого полководца?
Под натиском впечатлений дня и от бесконечных разговоров глаза постепенно слипаются. Но сквозь сон слышится бодрый голос капитана нашего судна:
- Не, на петлю не любитель. Я медведя с лодки бью. Под парусом вдоль берега тихонько иду… ну, он на водопой выйдет. Ну, из мелкашки его прямо в глаз как шарахнешь…
Если хорошенько подумать, то охоту на хозяина тайги с мелкокалиберной винтовкой явно можно отнести если не к байкальским загадкам, то, несомненно, к его чудесам.

К чудесам Байкала отнесем и прибрежную природу. Вот стоит перед глазами бухта Аяя: сентябрь, местами, сквозь свинец неба светит солнце. За зеленью кедрового леса - золото гор. А на третьем плане - острые, уже оснеженные зубья вершин. И вся картина эта напоминает не то Аляску, не то швейцарские Альпы… А за Альпами этими озеро Фролиха. Водится в нем форель, славящаяся необыкновенным, нигде более не встречающимся вкусом. А рядом примостился сосновый бор и водопад с хрустальной водой. Южнее - Хакусы, известные целебными горячими источниками. А за ними - поющие пески. А там дальше - таинственные каменные столбы Аманкит, где в одной из пещер обитает медведь и почему-то местами отказывает электронное оборудование… А еще дальше к югу - Баргузинский заповедник с его знаменитым черным соболем, который всегда ценился на вес золота.
И формируется верное впечатление, что всё в этих местах непременно высшей пробы: и природа дивной красоты, и вода чистейшая, и воздух благодатный, и ночные звезды, ярче которых нет нигде…