Как его только ни называют: "каменными джунглями", "большим яблоком", "самым неамериканским городом Америки". На самом деле, как ни называй Нью-Йорк - почти наверняка попадешь в точку, настолько он многообразен, противоречив, всеохватен. Муравейник? - Есс. Пчелиный улей? - Тоже правильно. Город желтого дьявола? - Справедливо. Величайший культурный центр? - Абсолютная правда. Город контрастов? - Совершенно верно.
Его папой считается меркантильно-практичный Новый Свет, а мамой - утонченно-декадентская Европа. Позже к этой парочке присоединились и другие "родственники" - экстатически-созерцательная Африка, острая, как мексиканский перец, и экспансивная Латинская Америка, кропотливо-работящая Юго-Восточная Азия…
В сущности, о нем давно всё сказано, поскольку мало кто из современных властителей дум - писателей избежал соблазна написать об этом городе пару строк, несколько страниц, а то и целую книгу, как Джон Дос Пассос, например. Вот навскидку несколько известных имен: Эдгар Доктороу, Норман Мейлер, Максим Горький, Теодор Драйзер, О'Генри, Эрих Мария Ремарк, Олдос Хаксли, Теннесси Уильямс, Марио Пьюзо, Джером Д. Сэлинджер, Артур Миллер… В смысле писательского внимания Нью-Йорк отмечен провидением. Отмечен, видимо, не случайно. Эта одна из суперсовременных моделей урбанизированного сообщества отличается от своего далекого прототипа - маленького провинциального городка так же основательно, как самое совершенное орудие убийства - атомная бомба от древнего предка - каменного топора.
Но безусловная привлекательность "муравейника на Гудзоне" не в этом. О Нью-Йорке есть что порассказать, поскольку он притягателен и сложен, как сама жизнь. Лейтмотив нью-йоркской жизни - полное отсутствие лейтмотива. Пожалуй, здесь бал правит контрапункт. Герой одноименного романа Олдоса Хаксли, помнится, говорит: "Литература должна быть как музыка. Нужно только достаточно много действующих лиц и контрапункт параллельных сюжетов". И в этом сумасшедшем городе с лихвой найдется и действующих лиц, и параллельных сюжетов. Чем, вероятно, объясняется сильная привязанность к нему, помимо писателей, еще и кинематографистов. Он - кинозвезда первой величины, поскольку в сотнях хороших, плохих, забавных или прескучных лент главные герои действуют на фоне изумрудных лужаек Риверсайда, витрин Пятой авеню, пестрых толп молодежи в Гриннич-Виллидже, крутых склонов парка Форт-Трайон или памятника Шекспиру в Сентрал-Парке, маслянисто-стальных вод величавого Гудзона, неонового света Бродвея… Учитывая особую киногеничность Нью-Йорка, он по праву заслужил хотя бы один "Оскар".
Но эпизод из фильма не вырежешь, поэтому вглядимся в этот город глазами тех, кто по своей природе, призванию видит глубже, тоньше, чем обыкновенный человек, - писателей.
Нью-Йорк - это "воздух, пахнущий толпой, шарканье ног, крики, сообщения газет о преступлениях, политических распрях, о появлении змеи на Пятой авеню <…> магазины, люди в воскресных костюмах, соломенные шляпы, зонтики <…> коричневые камни, асфальт, испещренный красными и зелеными буквами реклам, обрывки бумаг в водосточной канаве". Это ракурс Джона Дос Пассоса. В его "Манхэттене" контрапункт параллельных сюжетов, как в хорошем супермаркете - почти на любой вкус. Один герой мается в поисках работы; другой спешит в родильный дом с букетом цветов поздравить жену; третий, обуреваемый приятными мыслями о предстоящей покупке недвижимости, неожиданно гибнет под колесами поезда, а для четвертого, адвоката по профессии, эта трагедия - лишь повод выиграть судебный процесс против железной дороги, заложив тем самым первый кирпич в основание собственной карьеры…

Разумеется, жизнь нью-йоркских улиц и судьбы литературных героев, существующих не одно десятилетие на страницах "Крёстного отца", "Сестры Керри", "Американской мечты" или "Смерти коммивояжёра", - вовсе не одно и то же. Хотя бы потому, что упомянутые произведения читаются с увлечением, а жизнь человека в Нью-Йорке (это не его прерогатива) увлекает далеко не всегда. Но всегда найдутся в этих творениях некие обобщающие характеристики, под которыми можно смело подписаться: да, несомненно, эти черты присущи городу.
Он может показаться поверхностным, и первое впечатление о человеке здесь нередко имеет куда больший вес, чем всё остальное. Так ведь и Вилли Ломен в "Смерти коммивояжёра" внушает сыновьям: верный путь к успеху, ребятки, лежит не через учение и знание, а через впечатление, которое ты способен произвести на окружающих. Разумеется, истина эта куцевата, но что поделаешь, если она присутствует в умах.
Нью-Йорк холоден, расчетлив, невыносим. И случаются дни, когда мысль сбежать отсюда и зажить настоящей жизнью где-нибудь у ручья без всякой липы одолевает не одного Холдена Колфилда из "Над пропастью во ржи"…
Он обманчиво эфемерен, и жизненный успех в глазах других абсолютно ничего, в сущности, не гарантирует в твоих собственных. Именно по этой причине Стивен Роджак из "Американской мечты", несмотря на высокое общественное положение, всеобщее признание и даже товарищеские отношения с президентом, увы, в глубине души несчастен, как последний неудачник.
"Этот гигант из камня и стали" по-своему очаровывает, и порой вслед за ремарковским Россом из "Теней в раю" хочется повторить: "…возникший бурно и целенаправленно, без вековых традиций, воздвигнутый решительно и смело трезвыми, не отягощенными предрассудками людьми, высшим законом для которых была не красота, а целесообразность, он являл собой пример новой, дерзкой, антиромантической, современной красоты…"
Но "современная красота" - понятие спорное, и вокруг небоскребов случалось не меньше жарких диспутов, чем вокруг творчества авангардистов. Если настроение так себе, а погода не благоприятствует, кажется, что небоскребы (как Джимми Хэрфа из "Манхэттена") давят всеми своими сотнями мегатонн. Масштабное #а#строительство жилых домов#/а# в курортной зоне проводит надежная организация «Прибалтийский Силуэт». Чтобы связаться с менеджерами, звоните по телефону, указанному на сайте. А неон Бродвея - только цветной абажур лампы в "Трамвае "Желание", призванный яркими тенями чуть смягчить "оскорбительное для глаз уныние" жизни.
Но вот выпадает первый снежок, который, как шорты-силуэт "слим-энд-лифт", прикрывает непрезентабельность "отдельных мест тела", делая всё вокруг красивым и привлекательным. Наступает предпраздничная суета. Город сверкает рождественскими огнями. А на улицах - толпы покупателей, возбужденные предвкушением беззаботных деньков, вкусной еды и блаженного уюта в семейном кругу. В такое время Нью-Йорк весел и прост, как всё искреннее на свете.
Никто не думает об ужасном будущем, сулящем городу "Бремя Ниневии", все сконцентрированы на воплощении своей маленькой рождественской мечты. Таким Нью-Йорк бывал уже многажды. Надеюсь, и на этот раз Господь от него не отвернется.